к списку новостей

Главный тренер хоккейного клуба «Автомобилист» Николай Заварухин в интервью DK.RU рассказал о том, как он выбрал хоккей и начинал тренировать, приоткрыл завесу над происходящим в подтрибунном помещении и поделился впечатлениями от прошедшего сезона и от Екатеринбурга.

 - Благодаря выходу «Автомобилиста» в плей-офф Кубка Гагарина многие выучили песню «Николай», которая звучала в победной раздевалке четвертьфинала. Это ведь была не импровизация?

— Традицию заложили, когда я стал главным тренером «Автомобилиста» после Билла Питерса в 2021 г. Одержали первую победу, мне подарили шайбу и так поздравили с назначением. В этот раз было больше эмоций, конечно, радостно было пройти СКА.

- Болельщики потом анализировали видео, рассмотрели у вас элементы национального башкирского танца, раз вы из Уфы.

— Да? Интересно, не знал. (Смеется). Надо будет подучить новые движения.

- Как у хоккеиста у вас было прозвище Дед. Как сейчас к вам обращаются в команде игроки, персонал, другие тренеры?

— В основном Николай Николаевич, иногда могут просто сказать Николаич. Иностранцы меня называют Ника.

- Весной 2024 г. болельщики «Автомобилиста» гордились командой и были по-настоящему счастливы, а итогами матчей сначала с «Ак Барсом», а потом со СКА и «Металлургом» интересовались даже те жители Екатеринбурга, кто раньше был равнодушен к спорту.

— Мы всей командой это видели и ощущали. Больше людей стали следить за клубом. Счастлив был не только Екатеринбург, но и другие города, где болеют за «Автомобилист». Люди до сих пор подходят на улице и говорят: спасибо за сезон, за хороший, эмоциональный хоккей. Это заслуга команды, что в Екатеринбурге стали больше любить хоккей и, надеюсь, еще больше полюбят.

- Поклонников уже в апреле было столько, что вместимость КРК «Уралец» на плей-офф нужно было увеличивать в пять раз. В новом сезоне у команды появится новая домашняя арена?  

— Точно ответить могут руководители клуба. По моей информации, то, что я слышал от них, принимать официальные матчи КХЛ «УГМК Арена» будет готова в январе 2025 г. Это 12-тысячная арена и новый дом для «Автомобилиста», думаю, что много будет желающих прийти на хоккей в этот современный дворец спорта. Там будут классные условия для зрителей, для детей многое будет сделано, можно будет смотреть матчи и хорошо проводить время всей семьей.

- То есть половину сезона «Автомобилист» проведет на льду «Уральца», а вторую половину вы будете играть на новом месте. Смена площадки не повлияет на результаты?

— Не думаю. Мы же играем на выездах в разных дворцах спорта, где-то они больше, где-то меньше. В Питере огромная арена на 22 тыс. зрителей, в Новосибирске и Омке — больше 10 тыс. мест во дворцах, в Нижнекамске 6 тыс., в Череповце, как у нас, 5,5 тыс. Понятно, что на больших стадионах при полных трибунах приятнее играть. Дай Бог, чтобы у нас на каждом домашнем матче был аншлаг.

- Если вы будете продолжать играть как в плей-офф, то желающих попасть на матчи будет очень много.

— Я понимаю, да, все зависит от результата. Когда я работал в Новосибирске, там дворец спорта старенький был, до него не очень удобно добираться, и все равно собирался полный зал, хотя не сказать, что там был какой-то сверхрезультат у команды. Но команда своей игрой влюбила в себя болельщиков, их стало больше. Это самое главное.

- На следующий сезон уже поставлены цели перед командой?

— Конкретные задачи будут поставлены, когда мы перед сезоном соберемся. Руководители все время ставят максимальные задачи, и я понимаю, что раз подняли планку, надо будет ее держать и стремиться еще выше, таков спорт.

- Этот опыт, что обыграли Казань и СКА и на равных бились в полуфинале с будущим чемпионом, прошли три мини-турнира, пригодится в будущем, чтобы побеждать?

— Опыт побед необходим. Могу сказать даже по первой стадии, когда мы в 1/8 сыграли с «Ак Барсом», ребята сами поверили в себя. В четвертьфинале с Питером команда звенела, была прямо уверенность такая, самоотверженная игра, такие хорошие слова и эмоции на лавке и в раздевалке, что давайте, давайте, мы можем. Опыт важен, многие всерьез поверили, что мы способны забраться высоко. Когда я сам был хоккеистом, не так часто были переходы игроков. Но клубы искали ребят опытных, кто имел опыт игры в полуфиналах и финалах плей-офф, боролся за кубки, кто уже проходил через это горнило и закалился в нем. Причем смотрели не на результаты в регулярном чемпионате, а именно на набранные очки и статистику игрока в плей-офф, кто как раскрывается, когда напряга. По себе могу сказать, мне нравились такие противостояния, это же очень приятно играть, здорово, когда ответственность и давление, ты знаешь, за что борешься, растешь в матчах как личность, как человек и как хоккеист. «Сибирские снайперы» до меня ни разу не выходили в плей-офф МХЛ, а вместе мы вышли. Попали на сильную команду из Омска, уступили, но пацаны выросли здорово за те пять матчей, многие сейчас играют — Костя Окулов, Володя Бутузов, Никита Коротков, много кто. Плей-офф дает импульс, становишься опытнее, мудрее, крепче, себя и соперника оцениваешь иначе.

- С точки зрения приобретения тренерского опыта в играх плей-офф вам было интересно?

— Да. Чуйка тренируется, чтобы чувствовать команду в боевых условиях, где-то дать расслабиться, кого-то на игру не поставить, что-то поменять.

- В КХЛ за кого-то еще болеете?

— Удачи брату желал с «Трактором» в плей-офф, чтобы у него получилось, были постоянно на связи. Но в регулярке не болел за него, нет. Мы Челябинску раз по буллитам или в овертайме проиграли, не помню уже, а потом он проиграл команде ниже. Посмеялись потом с ним, я говорю, лучше бы мне проиграл, а там бы выиграл, по очкам бы тебе разницы не было, как же так не по-братски? Но это шутки, конечно, что он, должен был своим говорить — не забивайте?

- Хоккей — это у вас семейное дело. Когда вы для себя решили, что будете заниматься хоккеем профессионально?

— Папа сам играл, потом был тренером. Я с детства видел, как он тренирует, он тогда уже сам закончил играть. В «Салавате Юлаеве» я потом играл, как и он, под номером 11. Во дворе мы, мальчишки, играли летом в футбол, зимой в хоккей. В хоккей мне больше понравилось, мы жили недалеко от дворца спорта, и папа отвел меня в секцию. Мне нравилось, я с готовностью ходил и в 6:30 утра на тренировки, и когда на улице катались в мороз. У меня не было такого, что вот, я буду профессиональным хоккеистом, об этом даже не думал. Хоккей был в радость, я старался из года в год развиваться, добавлять в каком-то хоккейном компоненте. Что-то удавалось, что-то нет. Все само собой как-то шло.

- Вы играли центральным нападающим. Сейчас еще случается, что, глядя на своего игрока, мыслями и телом подстраиваетесь под шайбу?

— Да, бывают моменты, когда я ощущаю себя на площадке. Когда начинал работать, все через себя прогонял, думал, как бы я поступил в такой-то ситуации. Я могу сказать, как бы я сделал, но другой человек, сегодняшний игрок, думает по-другому. В матче у хоккеиста есть шайба и доли секунды, чтобы сориентироваться и успеть. Говорить легче, чем делать, поэтому пусть забивают, а как именно — не так важно. К тому же есть разные мировоззрения, люди по-разному видят хоккей, играют в разной манере. Когда становишься тренером, главное — убить в себе игрока. Мне многие старшие товарищи говорили об этом, что ты уже не игрок, ты уже со льда ушел, ты уже не исполнитель и надо смотреть по-другому на все происходящее.

- Сложно ли было отказаться от своего «я»? Сколько времени потребовалось, чтобы начать думать «мы»?

— Сначала я на общественных началах помогал детской спортивной школе «Салават Юлаев» в Уфе, папа предложил попробовать, он сам в СДЮШОР работал. Сначала я думал, что каждого игрока нужно как-то подтянуть, сделать особенным. Полгода прошло, наверное, или год, пока я не осознал, что тренер отвечает за общий результат и за общие действия двадцати человек, и надо выстраивать игру команды целиком. Так что довольно быстро удалось принять, что теперь у меня другая ответственность.

- Не осталось в душе каких-то игроцких сожалений, что-то не получилось, что-то не успели?

— Конечно, как любому спортсмену, который на профессиональном уровне выступает, охота большего. Хотя у меня как у хоккеиста есть «золото» чемпионата России с «Салаватом Юлаевым», мы выиграли первый сезон КХЛ, есть выступления за сборную России. Не получилось зацепиться в НХЛ, подняться на следующую ступеньку в развитии. В 1999 г. меня выбрали на драфте, был контракт, я съездил в тренировочный лагерь «Нью-Джерси Девилз» и меня отправили в фарм-клуб. Возраст был 25 лет, не в фарм-клубе хотелось играть, а по-настоящему попробовать себя в первой команде, но не случилось. Поступило предложение из Казани, и я вернулся в Россию, играть в «Ак Барс». Но я все равно посмотрел мир, посмотрел, как люди по-другому готовятся к хоккею, увидел многих профессионалов, окунулся в другую атмосферу. Не так долго, конечно, я был там, но все равно было приятно и дало толчок мне в хоккейной карьере.

- А где вы получали образование?

— Еще будучи игроком я закончил Уральскую академию физкультуры и спорта, а потом Высшую школу тренеров.

 - В «Автомобилист» вы пришли в сезоне 2015/2016 помощником главного тренера?

— Да, я был помощником у трех главных тренеров в Екатеринбурге, сначала у Крикунова, потом у Мартемьянова, потом у Питерса.

- Этот опыт помог, когда вы возглавили тренерский штаб?

— У главного тренера другая роль, он отвечает за команду, обеспечивает настроение: чтобы все были на одной волне, проявляли огромное желание показать себя и работали на результат. Нужно было навести свой порядок, объединить команду, научиться требовать, спрашивать с игроков и с персонала от и до. Помощник этим не занимается. То, что знаешь внутреннюю кухню и людей, — это здорово, знаешь, кто есть кто, чего можно ожидать, и тебя знают, раз ты долго уже работаешь. Но довольно тяжело после изменения иерархии было создать систему с новыми координатами, стать не просто номинально назначенным специалистом, а действительно главным тренером. Расклад сил поменялся, твое слово стало самым весомым, решения отныне принимаешь ты, и надо иначе выстраивать отношение — и твое к людям, и людей к тебе. Общая картинка вроде бы та же, но она разделена на множество кусочков непривычных форм и этот пазл надо складывать иначе.

- По телевизионной картинке вы кажетесь спокойным, даже добродушным тренером. Это видимость?

— Можно бутылку с водой кинуть на лед или судью обложить интересными словами, заработать штраф, но зачем? Неважно, как идет матч, эмоции сдерживаю, чтобы не видно было по мне ничего, чтобы ребята были спокойны, чтобы им не передавалась какая-то паника или они не заподозрили какое-то недоверие тренера. Я могу показать команде свои эмоции, когда нас никто не видит, в раздевалке, но это все остается внутри, не на виду у телекамер. Когда я сам играл, считалось допустимым, что тренеры кричали на молодых ребят и говорили после ошибок какие-то слова не очень приятные. Я пробовал разные подходы, когда стал главным тренером в молодежной команде «Сибирские снайперы» в Новосибирске, это был мой первый опыт самостоятельной работы. В игре все надо делать вовремя и в зависимости от психологии игрока. Есть хоккеисты, на которых достаточно посмотреть, чтобы они поняли. Есть игроки, которых надо похвалить, есть те, кого, наоборот, держишь в тонусе. Когда долго работаешь с ребятами, уже знаешь, кого лучше пожурить, кого в пример поставить, дать моральную поддержку, а кого, наоборот, жестко антигероем выставить, чтобы он затравился. Это все моменты работы главного тренера, тренерского штаба — использовать нюансы и добиваться работоспособности команды.

- В игре как переключаете себя, особенно если все горит синим пламенем?

— Могу на лавке воды попить. Мне один тренер говорил, что он за матч выпивает 1,5 л воды. Или в перерыве, наоборот, после холода горячего чаю выпить помогает. Могу в игре жвачку взять, чтобы отвлечься. Но когда жвачку жуешь, меньше говоришь и больше в себе оставляешь, тоже не всегда хорошо.

- Бывает, что ваша оценка состояния команды не совпадает с реальностью? И вместо того, чтобы выйти и выиграть, она выходит и проигрывает?

— Случается. Мелочей не бывает, многое наслаивается. Как-то у нас была поездка через три часовых пояса, вернулись, дал ребятам выходной, потом легкую короткую нагрузку, чтобы они были готовы к следующему матчу, выходят на игру — видно, что все равно тяжелые, не бегут. Потом уже анализируешь, почему это случилось. Все влияет на результаты. Где-то физиология не хочет обманываться, где-то удача отворачивается, где-то звено рассыпается, потому что под каток звена соперника попало, много разного. Бывает, мы три периода играем лучше противника, но забить не можем. Или быстро забили в начале и перестали играть, эмоции ушли, думаешь, как вернуть команду в игру? Бывало, заходишь в перерыве, смотришь, ребята там сидят пустые: все понятно, четвертый матч на выезде, игры через день с переездами. Тут тренер должен что-то сделать, если видит, что игра физически и психологически тяжело дается, если проигрываем, походу. Рычаги воздействия разные, пробуешь, что сработает в этот раз: пошутишь, доверительно поговоришь с кем-то, а иногда и сделаешь что-то неожиданное — я стеклянную бутылку с водой однажды грохнул об пол, и урну ломал, чтобы достать ребят из эмоционального ступора.

- То есть в пазле количество деталей может непрогнозируемо увеличиваться? Этим спорт и остается интересен, что он непредсказуем?

— Мало кто ставил на «Автомобилист» в плей-офф, мы смогли удивить, да? В этом сезоне многое получилось непредсказуемо еще и из-за изменения регламента, что плей-офф стал перекрестным, все оказались в равных условиях.

- Проигранные матчи долго сидят занозами?

— Переживания есть, не буду скрывать. Но поражение поражению рознь. Есть значимые поражения или обидные, когда проигрываешь близким конкурентам. Бывает, что чего-то не хватило на последних минутах или пропустили из-за ошибки какой-то — больше переживаешь. Стараешься надолго это не затягивать, думать про следующие игры. Когда ты хоккеист — забыть легче, вышел на следующий день, есть тренировка на льду или занятие в зале, где можно сбросить эмоции плохие. Я в этом году сам чаще стал ходить в тренажерный зал. Велосипед покрутить или со штангой позаниматься — помогает отключиться и убрать негатив.

- Есть устоявшееся мнение, что выигрывает команда, а проигрывает главный тренер.

— Да, так все устроено. Преданные болельщики всегда будут поддерживать, но всем же мы не будем нравиться, и я, и вся команда, и отдельные игроки, да? Люди разные и они вправе критиковать нас, говорить, что мы плохие. Можно это какое-то время послушать, а потом надо из головы это убрать и идти дальше, иначе с ума сойдешь, если на всех обращать внимание. Кому-то и победы не нравятся, говорят, не так выигрываем.

- Какие тренеры повлияли на ваше профессиональное становление?

— Кумиров нет, от каждого я брал понемножку, с кем работал. Смотрел, примеривал на себя, оставлял лучшее. Перечислять много можно: Воробьев, Виктор Тихонов, Михалев, Ишматов, Крикунов, Белоусов, Полозов, Сулейманов. Понятно, что старая школа сейчас уходит, хоккей стал другим, он рациональнее и быстрее, требуется другая подготовка, другие тренировки, другие схемы игры. Но в плане психологии олдскул может многое дать, уроки прошлого сильно помогают в работе.

- Мир, жизнь, спорт сильно изменились. Сегодняшние молодые спортсмены — они другие?

— Хочется видеть в молодежи больше стремлений, большей готовности к быстрому хоккею в команде мастеров. Сейчас мы много доверяем молодым и работаем с ними, чтобы они росли, крепли, становились сильнее, но все равно чего-то не хватает в них. Та молодежь, которая приходит сегодня, слабее физически, тактически и технически, чем была раньше, это мое мнение. Возможно, причина в том, что лучшие сразу уезжают в Америку или их забирают российские топ-клубы. Я часто смотрю МХЛ и раньше лига была сильнее, многие ребята выделялись и делали результат. Такие нужны, мастеровитые, играющие, думающие.

Предыдущие поколения детей проводили колоссальное время на улице, они там становились игровиками, во дворах. А сейчас мальчишки сидят носом в компьютер и телефон, и нет понимания игры, нет чувства момента, партнера и поляны. Просто так это не приходит, нужен игровой опыт. Человек может хорошо и быстро кататься, но голова тоже важна, в хоккее соображать надо, причем быстро. Понятно, что сейчас жизнь другая, но ребенку нужны общение, активные занятия, взаимодействие в футболе, в баскетболе, на турнике висеть, бегать, на велике кататься, без этого никак. Столько во дворах построено игровых и спортивных площадок, и корты заливают — только занимайся.

- В большинстве новых жилых комплексов спортплощадки стоят пустые.

— Да, к сожалению. Надеюсь, наш результат заинтересует детей в Екатеринбурге хоккеем и осенью они пойдут в секции. Это же интересно! Надо пробовать, вдруг дома в одиночестве скучает будущий игрок.

- Есть еще одно «но»: дети из богатых семей в спорт не стремятся, а у тех, кто хотел бы, часто нет возможности.

— Согласен, хоккей дорогой вид спорта. К тому же вся качественная хоккейная экипировка производится не в России, это серьезная финансовая нагрузка, обычным работягам это не потянуть, простому парню тяжело будет пробиться. Раньше было попроще, а сейчас надо настраиваться на несколько лет вложений времени и денег в ребенка. Обеспечение начинается позже, когда парень попадает в команду, которая выступает на первенстве России или, например, Урала.

- Ваш родной город Уфа. Когда вы увидели Екатеринбург, не так, что аэропорт-гостиница-коробка, а уже основательно, какое впечатление произвел город?

— Уже много лет прошло, Екатеринбург все больше и красивее становится, расцветает. Когда приехал работать, город еще тогда современнее мне показался, чем Уфа. Сейчас это такая мини-Москва на Урале, где есть все условия для жизни. Понятно, что я мало бываю где-то на окраинах, работа и дом в центре города и мне все нравится, честно. Я могу и просто по городу пройтись, по Вайнера прогуляться, по набережной, вечером около «Уральца» в Зеленой роще или в сквере. И ребята приезжие говорят, что им очень нравится город. Из плохого только пробки, но они сейчас везде, машин много. Я сейчас в отпуске в Уфе — тут тоже пробки.

- От уральцев какое впечатление?

— Добрые люди. В Новосибирске добрые и открытые люди, я там работал, и на Урале тоже с душой, с добротой. Не скажу, что в Уфе плохие люди, но, если сравнивать с Москвой или с Санкт-Петербургом, в Екатеринбурге очень добрые, отзывчивые и порядочные люди.

- А у хоккеистов уральской школы есть какие-то отличительные черты или сейчас все спортсмены унифицированы?

— Раньше были явно разные стили игры, «Спартак», например, или ЦСКА. В уральском парне какого-то большого отличия не найдешь от хоккеистов из других городов. Но порядочность человеческая присутствует у игроков и трудолюбие, как пример могу привести Никиту Трямкина.

- Появились какие-то любимые места в Екатеринбурге?

— Я люблю в Ганину Яму ездить. Когда есть время, еду туда погулять, сил и эмоций набраться.

- А чего вам по сравнению с Уфой не хватает здесь?

— У меня в Уфе есть дача. Я там отдыхаю, на свежем воздухе, на природе, гуляю, рыбачу. Этого не хватает.

- Стоило при подписании контракта добавить пункт — дача под Екатеринбургом.

— А ведь я не подумал, надо было, и правда, попросить служебную дачу. (Смеется).

- Однажды вы сказали, что ваша мечта — стать главным тренером «Салавата Юлаева» и выиграть с родной командой трофей.

— Я работаю в «Автомобилисте» и переживаю за свою работу, сейчас для меня это самое главное. В «Автомобилисте» сложился боевой коллектив, мощный комок единомышленников, что и дало в этом сезоне результат. Я хочу сказать спасибо каждому игроку, тренеру, всему обслуживающему персоналу, руководству клуба за это единение. Ведь хоккей — командный вид спорта, а мы — настоящая команда. Немножко не получилось с Магниткой, но мы шли к своей цели все вместе, через трудности и плохие игры, и все верили друг в друга. Это позволило нам показать лучший результат для свердловского хоккея.

- Как минимум полуфинала в следующем году от «Автомобилиста» будут ждать все.

— Хотим и повторить, и улучшить свой результат. Но это спорт, другие клубы тоже хотят, кто повторить, а кто улучшить, все настроены серьезно. Будем стараться, будем готовить команду, чтобы показывать хоккей, который нравится болельщикам.